Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер

– Эд?

Сердце Гарта отозвалось на беззвучный зов.

– Мойра… – неслышно прошептал он.

Она была здесь, рядом, и он не стал задавать вопросов. Даже не удивился. Удовольствовался тем, что она вернулась. Бледное лицо в обрамлении каштановых локонов, каким Гарт его запомнил, и голубые глаза, полные любви… Но не только.

В них читалось послание.

– Что, Мойра? Что?.. – потянулся он к ней истосковавшимися руками.

– Эд, дело не только в нас с тобой. На кону жизнь всей Земли. Не сдавайся, Эд. Надо отвлечь зарно еще на несколько минут. Соберись. Еще чуть-чуть, совсем немного, и ты сможешь отдохнуть.

Призрак, рожденный в бреду, но оттого не менее реальный. Гарт хотел что-то сказать, но не смог. Грудную клетку стиснула боль. Ряды зарно перед алтарем зашевелились.

– Я… не могу…

– Ты должен!

– Почему? – рассердился он. – Мойра, нас обманули, забрали все, что было нашим по праву рождения!..

– Трава на склонах Земли по-прежнему зелена, любимый. – Мойра, сама нежность, улыбнулась ему. – Помнишь? Ручейки пересмеиваются в долинах, а у белых берегов кипит океан. Мужчины и женщины по-прежнему любуются закатами и будут любоваться до скончания времен; мужчины, что могли быть нашими сыновьями; женщины, что могли быть нашими дочерьми. Они наши чада, Эд, хоть и рождены не нами. Ведь мы дадим им жизнь. Подарим человечеству будущее. Пожертвуем собой ради наших детей, а сами уйдем в неведомые пределы неземной красоты. Сейчас в твоей помощи нуждается целая планета, по сравнению с которой мы песчинки, что ты, что я.

Песчинки…

Зарно двинулись вперед; кто-то скользнул к выходу. Ловя воздух ртом, Гарт призвал остатки сил. Прохладная рука Мойры ободряюще легла ему на плечо.

Помочь целой планете…

– Дни человека – как трава, – прокаркал он в мембрану.

Усиленный звук громовой волной прокатился по храму. Зарно, замерев, устремили взгляды на алтарь.

– Как цвет полевой, так он цветет… Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его…[15]

Он удерживал зарно, сам не понимая, как ему это удается; знал лишь, что рядом Мойра и она будет с ним до самого конца. Уже не соображал, где он. Зарно плыли перед глазами, меняя форму, и вдруг исчезли, а вместо них… вместо них…

Он увидел Землю – такой, как ее запомнил, прекраснейшей из планет. Увидел проникновенную красоту закатов, пламенеющих над изумрудными морями, заснеженную чистоту вершин, вздымающихся над раскаленными пустынями. Почувствовал на лице леденящий порыв земного ветра, ощутил всей кожей кусачую прохладу горной речки. Пахнуло золотом полей, распаренным сеном, эвкалиптом и сосновыми иголками, а потом – дыханием ярких цветков, что растут только на Земле.

Он услыхал земные голоса: перезвон ручьев, гулкое завывание бури. Замычал скот, зашуршали листья, разбились о берег сердитые волны прибоя.

Он знал, что это душа Земли говорит с ним – с человеком, которому не суждено увидеть родную планету.

Он внимал – и повторял величественный раскатистый речитатив, не позволявший зарно очнуться. Рядом стояла Мойра, а вокруг раскинулся родной мир, зеленый и прекрасный.

Он видел, как по просторам изумрудной планеты шагают мужчины и женщины, как путь им подсвечивает золотое солнце, как люди выходят из тьмы в неведомое ослепительное будущее – подобные богам, безупречно сложенные, красивые люди, в чьих бесстрашных соколиных взорах читается ликование.

Они ступали по вековым тропам; в голубеющее небо вздымались могучие земные города; корабли уносились к звездам, связывая целые галактики, опутывая Вселенную нерушимыми цепями жизни. Вперед и только вперед шагал человек, и каждый его шаг порождал волны цивилизации и гуманизма.

Богоподобные мужчины и женщины, не ведающие страха, великие обитатели нового мира…

Все они устремили на Гарта вопрошающие взоры, все они задали вопрос, от которого зависело их существование:

– Спасешь ли ты нас? Подаришь ли нам жизнь? Оставишь ли нам будущее, коего не увидишь?

И Гарт ответил им по-своему, ибо рядом стояла Мойра и ему не страшно было умирать, ведь теперь он обрел то, чего никогда не имел. Его голос гремел в стенах храма, словно трубы Иерихона:

– Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его!

В стене у лица зажегся яркий прямоугольник информационной панели. Что-то вроде сканирующего устройства. Гарт напряг зрение, сумел разобрать картинку: прозрачный овоид отрывается от земли, взмывает над черными деревьями; за штурвалом док Уиллард, рядом с ним одиннадцать мужчин и девушка с золотисто-рыжими волосами. Все они вернутся на Землю, вооруженные знаниями, которые спасут мир от гибели.

Гарт их не подвел.

Картинка потускнела. Жгучая боль в легких усилилась. Сделать бы хоть один вдох…

Робот зашатался, металлические ноги просели под тяжестью туловища. Раздался грохот падения, и зарно вскочили на ноги. Сперва не поняли, что произошло, но спустя мгновение хлынули вперед.

Гарт выглянул в смотровую щель, но почти ничего не увидел: белая пелена боли застила взор. Он знал, что умирает. В ушах стояли отзвуки голосов зарно:

– Пройдет над ним ветер… И место его уже не узнает его…

Место, где проклюнутся ростки будущего. Гарт снова увидел нерожденных детей Земли, но теперь они уже знали ответ: человечество выживет и расширит границы своих владений до самых далеких звезд.

Рядом была Мойра. Он ощутил ее легкое касание, она прильнула к нему, и он обнял ее, и белая пелена боли вспыхнула в последний раз. Вспыхнула, смилостивилась и померкла.

Он не слышал, как храмовый зал наполнился криками зарно, когда те оплакивали мертвого бога, оставившего после себя лишь черный трон – гробницу, где упокоилось тело человека, спасшего Землю.

Позже, чем ты думаешь

Джонни Дрейк стоял к стене спиной – так ему было проще сражаться. Он знал, что у него весьма недурные шансы, и потому зловеще улыбался. Правда, выбраться из затопленного метро было невозможно, а его противники… Что ж, их было шесть, включая сумасшедшего киллера, несколько агентов иностранной разведки, двух жуликов с холодными лицами и затаившегося в тенях мужчину с Востока – должно быть, самого Фу Манчу. Большинство нападавших вооружились огнестрелом, а один даже мечом. В руках у Фу Манчу был огнемет.

– Ладно, – сказал Джонни Дрейк. – Вы сами напросились.

Но он не успел выстрелить. Один из тех, кто ему угрожал, стал выглядеть еще более зловеще, пока остальные… Вообще-то, те растаяли и вернулись в свой мир сновидений, а Фу Манчу, забрав огнемет, ушел досаждать Нэйланду Смиту.